получу права, сменю имя и фамилию, может быть после этого женюсь или совершу еще что-то глупое
напишу диплом, заработаю на машину, уеду из россии - сначала ненадолго, чтобы убедиться в правильном выборе, поом, может быть, перееду целиком, рожу там детей как икры и совершу харакири.

---

10.05.2012 в 12:51

Пишет  Радио_Шторм:

10.05.2012 в 12:49

Пишет  Shiki:

Утро задалось
Вот уже и до "Ну погоди" добрались...

---

09.05.2012 в 14:12

Пишет  Andrew Seemann:

---

второй день я маленький еврей среди больших эсесовцев

---

Я ненавижу просто педофилов, мне хочется их прикончить. Сегодня пьяный чувак за тридцать покупал двум школьницам цветы и лез к ним целоваться, они слабо упирались, а я – кем была я? – просто продавец, я ничего не делала, я просто спросила школьниц, не страшно ли им, они сказали, нет. это их выбор, и ясно, что будет этим вечером. Но мне было невыносимо омерзительно. Почему я так это не люблю? Сильвариум относится к этому весьма толерантно. Педофилия – это секс с дошкольниками. Для меня не так.

---

Я сделала дурной букет, но его купили. Почему? Людям плевать на цветы. Людям плевать на меня. Зато у меня появились два собеседника – один заходит кормить меня апельсинами, с другим мы переписываемся на стене магазина

---

30.04.2012 в 02:18

Пишет  Tender:

переводец блэкцестный
Автор: enderxenocide
Название: kites without strings
Регулус/Сириус, Регулус/Ремус/Сириус, авторская R (по мне так PG-13)
Перевод мой. Разрешения не получала :3

1.
Детство он почти не помнит, разве что: ему девять, Сириусу двенадцать. Они спрятались под стопкой простыней, во дворце под белыми небесами, Сириус дышит ему прямо в шею, рассказывает историю про разрушенный замок и изгнанного принца. Он не верит ничему из того, что говорит Сириус (большую часть времени), но кивает, подает голос в нужные моменты, и здесь, сейчас их ничего не разделяет. Он вдыхает спёртый, затхлый воздух и улыбается, запечатав рот ладонью. Сириус пинает его (доносит свою мысль) и история затихает в складках ткани. Регулус ждёт, слушая стук сердца Сириуса, старается замедлить своё, попасть в ритм. Следующие несколько ударов Сириус ничего не говорит, потом бормочет, уткнувшись в шею Регулуса (Не, я б не смог быть один) и засыпает. Регулус хочет укрыть этот миг, запереть на ключ, смести в угол или спрятать под кроватью, потому что это его собственность. Смакуя воспоминание, он сможет сказать: эта ложь была для меня.

2.
Осень медленно крадётся (всегда так делает). Сириусу двадцать, он все ещё идеалист, все ещё разговаривает о героях и революциях, как будто они дерутся с кем-то, не с его родственниками. Питер то приходит, то уходит, но улыбается, кажется, искренне. Через три месяца Лили должна родить (через два, поправляет Ремус), и Джеймс без пяти минут отец и так взвинчен, что Ремус не может проводить с ним в одной комнате больше пары часов. Сириус Почти-что-крёстный иногда кажется старше своих лет, но иллюзия пропадает, стоит им выйти за порог дома Джеймса-и-Лили. Как обидно, думает Ремус, что они все ещё слишком молоды.

3.
В комнате тихо, только позвякивает фарфор, шелестят страницы и тикает секундная стрелка. Мама спросит, нравится ли ему чай (очень, ответит Регулус), промурлычет что-то согласно-равнодушное и продолжит трапезу. Регулус никогда не признается в своей ненависти к Эрл Грею. Отец перевернёт страницу, беззвучно произнесёт ещё одно заклинание, откладывая его в памяти. Ты уже решил, - спросит он; у Регулуса готов стандартный ответ. Мама и отец заговорят, не глядя на него. Позже будет ссора, одна из беззвучных схваток со скрипом серебряных приборов по тарелкам и с шумом отодвигаемых стульев.
Но Регулусу кажется, что в тишине пред бурей все ещё слышен грохот захлопнувшейся входной двери.

4.
Регулус иногда думает: обиднее всего было то, что он даже не оглянулся.

5.
Льёт так сильно, что мельтешение уличных огней и шум машин тонут в дожде; в этот час Регулус Блэк встречает Ремуса Люпина. Ремус прячется под зонтом (почти что сломанным), Регулус стоит на перекрёстке, прижавшись лопатками к холодной стене. Ремус вежлив (как всегда) и не задаёт вопросов, которые следовало бы задать (что тебе нужно и какое тебе дело до меня), вода потоками течёт по его лицу, пока Регулус не приближается к нему. Он приподнимает подбородок Ремуса, стирает капли воды большим пальцем, от щеки до ресниц (как будто слёзы вытирает). Улица мерцает и гудит; Ремус не смотрит ему в глаза.
– Я похож на него? – чуть позже рассеянно спрашивает Регулус, с тем же высокомерием, с той же (лукавой, самодовольной) улыбкой, что и у брата.
Нет, – так он говорит. Да, – так он думает.

6.
Сириус чаще всего возвращается поздно вечером, приносит с собой войну и дождевую воду, капающую на ковер. Начинается суматоха: он бегает из комнаты в комнату просто проверить, ну ты понимаешь, открывает и закрывает все двери, все шкафы, шаркает по кафелю в ванной. Ремус должен быть польщён тем, что ему позволено видеть эту часть Сириуса, этот его страх (пусть и притуплённый), но ему хочется, чтобы Сириус хотя бы на минуту перестал дергаться. На ужин остатки недоеденного; Сириус принюхивается и кривит лицо, прежде чем приняться за еду. Ремус вдруг вспоминает о Регулусе; когда он поворачивает страницу, её уголок рвётся. Он открывает рот, закрывает его и поворачивается к кухне спиной. Он слышит, что Сириус доел, бросил тарелку в раковину, бросил "давай завтра поужинаем где-нибудь" Ремусу.
Это же наш замок, думает Ремус; в потолке трещины, на ковре пятна, грязная посуда заполнила раковину и громоздится на столе, разводы от кофе на столешнице. Я не решусь уйти через парадную дверь.

7.
Регулус думает (сперва), что маска будет душить, что она жесткая и холодная; так оно и оказывается. В первую ночь трудно дышать, ощущение такое, будто надеваешь собственный череп поверх лица, кожа и глаза прячутся под костью, и смотришь скорее внутрь себя, чем вовне. Через пару часов он срывает маску с лица с облегчением (скрытым, отрицаемым), его пальцы дрожат, глаза широко раскрыты.
Он прислоняет маску к двери, личиной наружу.

8.
Сириус прислоняется к забору, выколачивает спичку из коробка и неуклюже затягивается. Регулус вдыхает дым сигареты, отмечает, как изгибаются губы Сириуса, когда тот делает затяжку.
– Не думал, что ты придёшь, – говорит Сириус, беспечно, небрежно; приглашает войти, дернув плечом и скривив рот. Дверь открывается, Регулус стоит в проёме, держится за ручку. Ели он войдёт, что-то встанет на своё место, что-то закончится. Квартира разваливается на части, Сириус (повернувшийся, чтобы взглянуть на него) выделяется на её фоне. Регулус входит внутрь. К ванной ведёт дорожка из одежды, у двери прислонен сломанный зонтик, и пусть Ремуса здесь нет, Регулус чувствует, что вторгся в любовное гнёздышко. Его переполняет ревность, злость и я-первый-полюбил-тебя.
Сириус стоит на кухне и наблюдает за ним. Ты уже кого-нибудь убил? Вопрос натянутый, неловкий, подразумевается, что это шутка.
Да. (Вот ещё одна ложь, но, надо думать, они больше не ведут им учет).
Сириус бьёт его, Регулуса отбрасывает к кухонному столу. Он кашляет и сплёвывает. Во рту кровь, кровь сочится по щеке, течёт в его пальцах, в руках, в ногах. Это не ты, – говорит Сириус, он в отчаянии, он сломлен, и Регулус думает, что поверил бы любому слову Сириуса, сделал бы всё что угодно – до этого момента. Он бы даже смог простить его, если бы Сириус не сломался.

9.
И когда Сириус целует его, он думает: "Раньше надо было". Его рот сомкнут, и Сириус (горячие губы; холодные ладони, прикасающиеся к щекам) слишком близко, слишком близко, но Регулус не отталкивает его. По крайней мере, в этом они не изменились. Его толкают на кухонный стол (холодные руки), опрокидывают на гору посуды. Звяканье столовых приборов, кастрюль и тарелок; он сжимает пальцы вокруг шеи Регулуса, тянет его к себе, ближе, ближе. Кровь шумит в ушах, сердце бьётся в ладони, он прислоняется к столу. Сириус ухмыляется, и Регулусу непонятно, как можно быть таким заносчивым даже здесь, даже сейчас. Улыбка блекнет, исчезает, Сириус шепчет у самого его рта (Не отворачивайся, говорит он, не смей отворачиваться).
Это похоже на разговор. Сириус говорит невнятными звуками, срывающимися с губ, поглаживаниями (я скучал), а долгий поцелуй в шею означает "не покидай меня". Регулус отвечает, притираясь бедрами именно там, где это нужно, и обхватывает пальцами чуть сильнее. Ты ничего не знаешь, думает он, ничего ты не знаешь и никогда не знал. Сириус не смотрит на его руку, не сводит глаз с его лица, с его шеи, и Регулус хочет крикнуть "Посмотри на меня!", но дыхание сбивается, (посмотри на меня, просто − ), но Сириус вскрикивает, этот звук Регулус никогда больше не услышит, и он прикусывает губу, когда кончает.
Теперь его душит тишина.
Он вытягивает руку (пальцы растопырены, запястье обнажено) и в изумлении смотрит на неё. Регулус чувствует горячее и рваное дыхание на своей шее, поворачивает голову, оглядывает лицо, глаза, кожу, маска сорвана; и думает: "Я такой же, как он".

10.
Дверь открывается и закрывается с грохотом.
На полу царапина от стула; Сириус без сил опускается на кухонный стол. Он хочет кричать, пока не сорвёт голос, но может только сидеть и смеяться. Он стискивает пальцы (Я даже не смог −) и удивленно изучает на свои руки, прислушивается к ссоре за стеной, пока Ремус не открывает входную дверь.

11.
Пошел отсчет; он практически ощущает, как движутся шестеренки в кончиках его пальцев. Он возвращается домой, к пустой комнате, к холодным простыням и к призракам, ютящимся по углам. Он принимает душ, вода струится по его плечам и стекает в слив. Дешевое мыло сушит и стягивает кожу. Он тонет, только легкие его заполнены не водой, а словами. Он сжимает пальцы, костяшки упираются в мокрый кафель, маска медленно сползает, в голове бьётся единственная мысль: я слишком молод, чтобы умереть.
Но иногда Регулус думает: а вдруг?

12.
Ремус падает в кресло, трёт, расчёсывает перевязанные царапины. День после полнолуния всегда такой, даже сейчас. Сириус стрижет его, склонившись над ним с тупыми ножницами наперевес (погоди, дай-ка −), пряди волос падают ему на колени. Сириус обкорнает его слишком коротко и слишком неровно, а Ремус будет отчаянно хотеть, чтобы Сириуса это хоть сколько-нибудь обеспокоило. В руках у Ремуса кружка с чаем, на плечах пованивающее плесенью одеяло. Он чувствует горячее прикосновение: пальцы дотрагиваются до его шеи, его ушей, его горла.
- Я похож на него? – спрашивает Сириус чуть позже.
Ремус замолкает, позволяет Сириусу отвернуться к окну.
- У него были другие глаза, - говорит Ремус.

---

27.04.2012 в 12:42

Пишет  KurtWagnar:

27.04.2012 в 11:13

Пишет  Kordhard:

Шелли съездила в театр...
Встретил её с электрички поздно вечером - бледно-зелёную и мелко вибрирующую. И дело не в театре.
Села она в электричку на Казанском вокзале. В противоположном конце вагона - два датых чувачка провинциального вида. Ну, для ночных электричек - картина нормальная. И вот, идут по вагону два полицая. Видят датых утырков - и подваливают к ним, начинают шмонать. но те даты не в гавно и пытаются возмутиться. В ответ на это полицаи начинают их зверски избивать. Избиение продолжалось несколько минут, Шелли гворит, что пришла мысль достать мобильник и снять - но ка кпришла, так и благоразумно ушла. Потому что в вагоне больше никого нет. Говорит, реально забыла как дышать. Полицаи закончили избиение, обшмонали оба тела, забрав всё ценное, и ушли. Шелли поняла, что лучше ей из этого вагона куда-нибудь деться. Пошла в следующий. Проходя мимо избитых увидела, что те просто валяются в лужах крови.
Заходит в следующий вагон - там пол вагона чёрных. Причём каких-то нездорово агрессивных. Пока они не успели перейти от криков и улюлюканья к действию - успела пробежать этот вагон насквозь. В следующем сидит компашка фиксатых гопников в "тонзурках" и куртках "абибас". Всетречают её пьяными криками типа: "Девушка, идите к нам, мы руссике, вас в обиду не дадим!" Ну, хотя бы на "вы" обратились, что уже приятно. Но было понятно, что если она осядет в том вагоне, то финал у вечера предсказуем. Остался первый локомотивный вагон - больше бежать некуда. Шелли затаив дыхание в него входит и... видит полный вагон женщин. Ни одного мужика. Она быстро проскакивает в середину и где-то там прячется. Доехала благополучно...

В связи с этим вспомнилась история, как двоих полицаев нашли застреленными в электричке. Ну, естественно, если полицая застрелили - то однозначно: "Самый лучший сотрудник и достойный семьянин, честный и ответственный, пример всем коллегам". Только вот что-то мне подсказывает, что дело было в аналогичной ситуации. Благо происходит подобное сплошь и рядом...
До сих пор я постоянно слышал и неоднократно видел, как полицаи обворовывают пьяных в транспорте и на улице, пользуясь их беспомощностью. Но вот подобные зверства, что ни говори, всё-таки из другой оперы. За такое действительно стоило бы убивать...
Проблема в том, что у Шелли не было никаких шансов привлечь полицаев к ответственности. Если бы она хоть намёком дала бы понять, что может вмешаться - её точно так же избили бы, отобрали мобильник и подкинули наркотики. После чего из СИЗО она могла бы годами доказывать свою невиновность и ни хрена не доказала бы.
Представляю себя на её месте. Вот ко мне направляются два полицая с окровавленными дубинками и орут: "А ты чё смотришь? А ну, давай сюда мобильник, урод!" И что я должен был делать в такой ситуации? Выход один: стрелять и сваливать. И назавтра тогда писали бы в новостях, как обычно: "Неизвестный преступник застрелил двух отличников боевой и политической, о которых с уважением отзываются товарищи и начальство..."
И нет никаких способов хоть как-то на это повлиять, увы...

Надо срочно покупать очки со скрытой видеокамерой...

---

27.04.2012 в 13:16

Пишет  Радио_Шторм:

Моя попа в клочья!

27.04.2012 в 10:05

Пишет  OTPODbE:

МУЖИК!
Встречалась с парнем почти год, и не выдержала. За год мы с ним ни разу не поругались. Разве это нормально? Или может я дура? И вроде парень хороший. Сам компьютерщик,но ремонт мне в квартире сделал своими руками (я думала очкарики кроме кнопок ничего нажимать не умеют). Доверял мне всегда,не ревновал. Не затворник. Сам мотоциклы очень любит, и в горы ездили зимой каждые выходные на досках кататься и на море и в пейнтбол играли. В общем скучно не было, но что ж он такой спокойный? Я 7 месяцев компенсировала недостаток ругани своим бывшим. И надоело мне это. Я построила так чтоб они встретились. Пришел он в самый разгар наших постельных боев и опять таки молча (думала хот так услышу его крик и ругань) стащил бывшего с кровати пару раз ударил в лицо и за шкирку голого выпнул из квартиры. Вернулся и сел на стул возле кровати и сволочь молчит. Мне так страшно еще никогда не было. Лучше б кричал,ломал все, ударил бы меня, а эта тишина страшит хуже всего. Минут через 10 спросил "что ж тебе не хватало?" я не смогла ничего ответить, я тогда вообще ничего сказать не могла и все мои мысли были что сейчас он меня убьет и закапает где нибудь на пустыре. Еще через 5 минут он встал дал мне оплеуху и ушел. Заходил сегодня за вещами ни слова не сказал. Скажите мне девочки я дура или он маньяк какой то? Это ведь ненормально быть таким?

---

25.04.2012 в 17:18

Пишет  mmm danon:

Великий философ Фридрих Ницше был добрый и веселый человек. Один раз он пошел в магазин за хлебом. Толстая продавщица на хлебном отделе очень любила издеваться над добрым и веселым философом. Ницше терпеть ее не мог и часто называл тупой пиздой.— Ну что, Ницше, — сказала толстая продавщица, завидев Фридриха. — За хлебом небось прискакал? Любишь хлебушек-то?— Обожаю, — сдержанно ответил Ницше. — А ты его пёк, чтобы вот так его жрать? — вкрадчиво спросила вдруг продавщица. — Ты вообще когда-нибудь пёк хлеб? А, Ницше? — Я? Пёк хлеб? — переспросил Ницше. — Ты в уши долбишься, Ницше? — Нет, — сказал Ницше. — На оба вопроса — нет. Великий философ умел быть лаконичным. — Вот испеки сначала, а там поговорим, — триумфально закончила продавщица. — Секундочку, — сказал Ницше. — Если я буду печь хлеб, то нахуя мне тогда, тупая ты пизда, покупать его у тебя? — Меня, Ницше, твои запарки совершенно не ебут — спокойно парировала продавщица. — Делать мне больше нехуй, как вместе с тобой философствовать. Муку тебе продам. А хлеба — во, — продавщица показала мозолистый кукиш, для убедительности схватив себя за локоть. Ницше задумался. — А ты-то, — наконец произнес он, — ты-то сама хлеб пекла? — Пекла, голубчик, пекла, — сказала продавщица. — Да я столько его выпекла, что ты бы всю жизнь ел, да еще и детям бы твоим осталось. — У меня нет детей, — сообщил Ницше. — Это пиздец какой-то, — сказала продавщица. — Детей у него нет, хлеб он печь не умеет и не хочет, а только и знает, что честных продавщиц заебывать. — Это ты честная продавщица, что ли? — заинтересовался Ницше. — Да у тебя ебало как у Муссолини. У честных людей лица другие. — А что Муссолини? Чем тебе теперь Муссолини не угодил? Да он, если хочешь знать, тоже хлеб пёк. Эх ты, Ницше. Ницше неуверенно потоптался на месте. — Ладно, хуй с ним — махнул он рукой. — Давай сюда свою муку. — Запомни, Ницше: культура — это лишь тоненькая хлебная корочка над раскаленным хаосом, — довольно сказала продавщица. — Крепко запомни. — Запомню, — сказал Ницше с ненавистью. — Крепко запомню. На следующий день Ницше пришёл в тот же магазин. — Чего тебе? — спросила продавщица. — Муки давай, сквозь зубы ответил Ницше. — Что, научился печь? — Тебя, суку, забыл спросить. Давай муки. — За такую грубость могу и скалкой по ебальнику… — промямлила продавщица. — Давай муку, говорю. Продавщица подала муку. — А теперь жри. — Что жрать? — Муку жри. — С какого перепугу? Сам жри. — Я сказал жри, сказал Ницще и опустил продавщицу мордой в муку. — Что, нравится? Продавщица покорно съела муку и посмотрела на философа испуганными глазами. — Приятно, да? А я вчера целый вечер это говно жрал. Ницше так и не научился печь хлеб.

---

Как жаль что в питер не поехала

---

Лесби зовут катя, что за жизнь блин

---

Я не люблю полусладкое игристое, я люблю красное сладкое, уии я прошла никчемный тест

---

И что же? Перед предзащитой опять кровотечение. Да ну их. Академ.

---

Я свинья копилка. Хит ми, хит ми! Ночью потеряла карточку виза голд со всеми деньгами.

---

Есть ли здесь кто– то, кто готов форсированно помочь с дипломом?

---

К нам иногда приходит лесбиянка и берет букет из синих цветов для своей девушки. она мне очень нравится. А ещё у тилля линдеманна голос постепенно становится ниже, на записях десятилетней давности он на половину октавы выше в среднем. А ещё я голодна.

---

Сегодня общалась с ребёнком. Убедилась, что они есть средоточие мировой скорби. От детей такая депрессия, что хоть доб не ешь.

---

Ах какие я шикарные трусы нашла только стоят они две тыщи увы и ах

---

05.04.2012 в 11:51

Пишет  Заболекарь:

Абсолютно очевидно, что торчащий в чистом поле столб (а также любой вытянутый стоящий предмет) следует интерптерировать как изображение стоящего столбиком суслика, т.н. суслический символ, символ впадения в спячку и пробуждения от неё.