Любой серьезный научный текст (а возможно любой текст вообще) содержит в себе механизм отсечения тех читателей, для которых он не предназначен.
На полях.Не из-за элитизма, а, так сказать, по бездарности: нужно быть гением, чтоб написать текст, абсолютно доступный для любого читателя. (В русской литературе, возможно, Чехов и Довлатов реализовали эту возможность - каждый для своего времени).
Эта механика отсечения может быть различна. Скажем, это может быть хороший слог: так, Набоков не пускает в себя неподготовленного читателя. Или слог специфический и сложный (Вульф, Пруст и т.п.). Или, напротив, плохой слог - это тоже механика отсечения неподходящего читателя. Человек, способный осознать плохой слог какого-нибудь Такойтова, не является целевой аудиторией его книжки и не должен тратить время на ее прочтение. Иногда эта механика может быть определена совершенно откровенно, как в знаменитых "первых ста страницах Имени розы"; иногда нечаяно, как в открывающем "Войну и мир" диалоге на французском, как говорят (нет возможности проверить), в первом издании опубликованном без подстрочного перевода.
В научном тексте в качестве такой механики отсечения рассматривается обычно терминология. Мне кажется, что терминология - никуда не годная механика. Во-первых, вопреки мнению идиотов, терминология насущно необходима. Адекватный перевод целого ряда терминов на русский язык невозможен, а попытки перевести "дискурс" и "постмодерн" как правило выглядят смешнее всем известных "мокроступов". Во-вторых, что самое главное, терминология и не может служить отсечению, так как заинтересованный читатель с легкостью поймет терминологию, если поставит перед собой такую цель. Сейчас это не требует никаких усилий, достаточно вбить нужное слово в гугл, который у каждого второго лежит в кармане, а у каждого первого - стоит на столе.
Но с ролью механики отсечения в научной гуманитарной работе прекрасно играют неизбежные ссылки на всем известное, в действительности известное лишь целевой аудитории. Случайное, лишенное, разумеется, каких бы то ни было ссылок, противопоставление лис и ежей (реальный пример из работы Эткинда) или переосмысленная поэтическая строчка отсекают неподготовленного к тексту читателя с куда большим эффектом, чем самый сложный научный суржик. Они делают текст гарантированно непонятным для незнакомого с системой образов и отсылок. В то же время, в отличие от научного глоссолалии, эта механика отсечения не осознается автором текста и не может быть разыграна или подделана. Среди прочего, она является вернейшим признаком научного, а не учебного текста - ученый пишет для коллег (посвященных), автор учебника - для студентов (простецов). Да и признаком текста, который заслуживает внимания вообще.
-
-
21.11.2013 в 12:33-
-
21.11.2013 в 12:40