и следы их быстро начинают проходить в школе
Сукпздц что за сон, но он про Урсу.
И вот идем мы большой компанией с Урсой, Сильвариумом, Никитой, Сережей и др. по сказочному лесу, и Урса в какой-то момент понимает. что прописать она должна не Глюку и не Сильвариуму, а мне. Достает прекрасный охотничий нож из рюкзака и говорит. что им вот меня и зарежет. Мы проходим мимо НИИ Филологии, в который возвращаются несколько добрых филологов, неся с собой большие сумки нарванной в лесу клубники. Они хотят поделиться с нами ею, я говорю: давайте пару клубничин, Урсе не надо, и мне тоже не надо, потому что Урса все равно меня сейчас зарежет. Филолог волнуется, идет в НИИ и стреляет из окошка трехлинейной винтовкой прямо в голову Урсе. Теперь она меня не потревожит. Но вместо облегчения я очень сильно расстраиваюсь и начинаю плакать. Сильвариум утешает меня: если бы ее не убили, она убила бы меня. Но я все равно очень тяжело переживаю смерть Урсы до самого конца сна и будильника.
И вот идем мы большой компанией с Урсой, Сильвариумом, Никитой, Сережей и др. по сказочному лесу, и Урса в какой-то момент понимает. что прописать она должна не Глюку и не Сильвариуму, а мне. Достает прекрасный охотничий нож из рюкзака и говорит. что им вот меня и зарежет. Мы проходим мимо НИИ Филологии, в который возвращаются несколько добрых филологов, неся с собой большие сумки нарванной в лесу клубники. Они хотят поделиться с нами ею, я говорю: давайте пару клубничин, Урсе не надо, и мне тоже не надо, потому что Урса все равно меня сейчас зарежет. Филолог волнуется, идет в НИИ и стреляет из окошка трехлинейной винтовкой прямо в голову Урсе. Теперь она меня не потревожит. Но вместо облегчения я очень сильно расстраиваюсь и начинаю плакать. Сильвариум утешает меня: если бы ее не убили, она убила бы меня. Но я все равно очень тяжело переживаю смерть Урсы до самого конца сна и будильника.